По ту и эту сторону Кельнского собора

Вряд ли я ошибусь, предполагая, что Трир у людей моего поколения прежде всего ассоциируется с именем Карла Маркса — основатель философии диалектического и исторического материализма родился именно здесь 5 мая 1818 года. Это обязаны были знать все школьники старших классов, а студенты — и подавно. Как и то, что материалисты — убежденные атеисты. С детского сада нам внушали: «Бога нет. Человек произошел от обезьяны. Религия — опиум для народа». Интересно, что было бы, если в те времена кто-то посмел бы заявить: «А на родине Маркса хранится одежда Сына Божьего»?!

Как все непредсказуемо в нашей жизни, насколько причудливы ее перемены. Ирония судьбы? Парадокс? Как еще это назвать? Германия. Трир. Начало мая. Тысячи людей. И среди них — я. Неподалеку останавливается экскурсионный автобус с портретом Карла Маркса на левом боку. Но мы приехали вовсе не на его день рождения…

МАЛЕНЬКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

Когда мои друзья из паломнического отдела Одесской епархии сообщили, что готовится новая поездка, я не сомневалась ни минуты: пропустить такое событие нельзя. Как только посмотрела коротенький, 2,5-минутный видеоролик, присланный руководителем отдела Арсением Бураковым: «По преданию он был соткан руками Пречистой Девы и совлачен с Христа перед самым распятием. Воины не решились разделить его. Хитон Господень… Две тысячи лет он сохраняется как ярчайшее подтверждение евангельских событий. С 13 апреля по 13 мая 2012 года объявлено высокое паломничество в Трир. Сюда приедут более миллиона христиан со всего мира…».

Покой был забыт начисто. Я десятки раз «прокручивала» ролик, до поздней ночи искала в Интернете информацию о хитоне. Узнала многое, но самое главное — что выносят его из реликвария Трирского кафедрального собора и открывают для поклонения пилигримов всего дважды в столетие. А значит — второго раза для меня может и не быть…

Со времени поездки прошел месяц. Конечно, не рассказать о ней читателям родной газеты я не могла. Но впечатлений было столько, что они, как разноцветные стеклышки в калейдоскопе, все время перемешивались, образуя каждый раз новый узор. Им просто необходимо было «отстояться», «улечься». Судите сами, кроме Трира, мы побывали в Кельне, Мюнхене, Париже, Брюсселе, Страсбурге, Вене, Праге, Кракове и еще восьми больших и маленьких городах семи европейских государств. И все это — за 12 дней! Так что простите меня, дорогие читатели, вам придется запастись терпением: рассказ будет долгим. Но надеюсь, интересным.

«ДЕЛИЛИ РИЗЫ МОИ МЕЖДУ СОБОЮ И ОБ ОДЕЖДЕ МОЕЙ БРОСАЛИ ЖРЕБИЙ»



Итак, в Евангелии от Иоанна сказано: «Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому по части, и хитон; хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху». Нешвенный, бесшовный — так говорят о нем. При попытке разорвать или разрезать его ткань просто распускалась, как вязаное полотно. И тогда воины бросили жребий… Кому из них достался хитон — нам уже не узнать. Но известно, что в 326 году его вместе с другими священными реликвиями (терновым венцом, крестом, платом Богородицы и ее домиком, яслями младенца Иисуса…) разыскала на Святой земле мать Константина Великого Елена.

Как он оказался в Трире? Этот древний город после раздела Римской империи был столицей ее западной части. Здесь с 306-го по 316 год и правил Константин. К нему часто приезжала Елена (впоследствии — святая равноапостольная), как известно, расположившая сына к христианской вере. По ее распоряжению хитон был перевезен в Трир и оставлен там навечно.

В 1196 году одеяние Иисуса замуровали в стенах храма (времена были смутные) и извлекли из тайника только в 1512-м. Это событие запечатлено на гравюре Альбрехта Дюрера «Поклонение императора Максимилиана святому хитону в Трире».

С тех пор прошло ровно 500 лет. Собственно, этой дате и было посвящено высокое (то есть особенно многолюдное) паломничество. За 5 минувших веков хитон выставляли на всеобщее обозрение всего 20 раз. Хранители реликвии всерьез опасаются за ее сохранность — очень уж ветхая ткань, в некоторых местах, особенно в многочисленных складках, ослабли или разошлись нити. Да и «правнуки» Карла Маркса — материалисты, сомневающиеся в подлинности драгоценного артефакта, то и дело порываются растащить его на кусочки для научных исследований. Впрочем, исследования проводились, и неоднократно, — начиная с 1890 года. Подробнее об этом можно узнать из Интернета. Мы не будем тратить на это время. И газетную площадь. Истинно верующие едва ли нуждаются в материальном подтверждении своей веры.

Трир был единственным европейским городом, где я увидела очередь. Нескончаемым потоком (только из России приезжало около тысячи человек в день!) паломники шли и шли к кафедральному собору Святого Петра. Организованно и спокойно. Никто никого не толкал и не пытался пробиться вперед. Светлолицые и чернокожие, американцы и азиаты, взрослые и дети, священнослужители и монахи разных орденов в белых, красных, желтых, черных одеяниях… С молитвами и песнопениями, с улыбкой на губах и радостью в глазах они шли поклониться последнему и единственному «имуществу» Иисуса, которое осталось после его земной жизни. Ведь у него не было ни дома, ни средств, лишь самое необходимое — одежда. Две тысячи лет назад к ней прикасались больные с верой в исцеление. И сейчас с такой же надеждой в очереди стояли инвалиды на костылях, других везли в колясках, несли на руках...

Хитон располагался на высокой овальной конструкции в виде стола, под стеклом. Фотографировать его было строго запрещено, но я не удержалась и все-таки сделала один кадр. Нет, меня не стали хватать за руки и выводить из храма, читая мораль. Но укоризненный взгляд одного из хранителей хитона я «заработала». Конечно, снимок получился неудачный, но на нем видно, как верующие прикладывают к стеклянной крышке свечи, иконки, фотографии родных. И смотрят. Смотрят, не в силах отвести глаз от этой скромной простой светло-коричневой рубахи из грубого льняного полотна, которая, тем не менее, ценнее роскошных монарших одеяний из парчи, бархата, украшенных горностаями и усыпанных алмазами.

Я и теперь не смогу передать, что чувствовала в те минуты. Иногда язык, даже великий и могучий, бессилен. Это как раз тот самый редкий случай. Хотя нет. Пожалуй, самым ярким было чувство единения со всеми этими тысячами абсолютно не знакомых мне людей. Чувство сопричастности к вечному и незыблемому, над которыми не властно время.

ЕКАТЕРИНА, КАСЯ И КАТАЖИНА

Поездки паломнические и туристические — это, как говорят мои друзья-одесситы, две большие разницы. Водитель нашего автобуса Саша категоричен: «Туристов не повезу ни за что! Уже через час — пиво, водка, выяснение отношений, дикий гогот; вечно кто-то опаздывает, теряется… Паломники — совсем другое дело». И это так. Некоторые гиды обращались к нам со словами «братья и сестры», другие говорили: «Ну что, дорогая семья, все собрались?». «Семья» была немаленькая — 47 человек, люди из разных городов, разного возраста, с разными характерами, — тем не менее, это действительно была семья, где все переживали друг за друга, старались помочь, поддержать.

В Кракове Екатерине, пожилой женщине из нашей группы, стало плохо. Автобус гудел, как растревоженный улей: «Откройте дверь — душно! Воды! У кого есть лекарства?». Арсений выскочил на улицу, чтобы спросить у прохожих, как вызвать «скорую». Зная, что я говорю по-польски, попросил помочь. Первой откликнулась милая девушка по имени Кася (по-польски Катя). Она вызвалась позвонить по своему мобильному в службу спасения, объяснить, что случилось и где мы находимся. Реанимобиль прибыл минут через пять. Два крепких санитара перенесли нашу Катерину в машину, оснащенную всевозможным медицинским оборудованием. Молодая доктор быстро обследовала пациентку, оказала помощь и успокоила: можно ехать дальше. Она наотрез отказалась взять деньги за вызов, а на страховой полис даже не взглянула. «Все люди должны друг другу помогать, — вот так просто сказала врач и поинтересовалась. — А вы далеко?». Услышав, что направляемся в Ченстохову, где хранится чудотворная икона Матери Божией, по преданию, написанная самим евангелистом Лукой, — просияла: «Так вы пилигримы?! Мы тоже бываем у этой иконы, но ходим пешком. Две недели добираемся из разных концов Польши и собираемся 26 августа в Ченстохове».

«Помолитесь Матери Божией за меня», — попросила девушка. «А как вас зовут?». Она улыбнулась: «Катажина. По-вашему — Екатерина».

Перед тем, как мы попрощались, в машину «скорой помощи» перекочевала бутылка одесского шампанского. От нее медики не отказались, пообещав после смены выпить всей бригадой за здоровье нашей Кати.

ДЕЛА ДУХОВНЫЕ И СВЕТСКИЕ

То, что паломничество и экскурсионный туризм — не одно и то же, мы уже выяснили. Цель пилигримов — путешествие к местам, имеющим сакральное значение для христианской веры, с целью поклонения и молитвы. Но это не значит, что, кроме храмов, мы ничего больше не видели, а кроме молитв — не слышали.

Да, программа поездки была настолько насыщенной и обширной, что в Париже было не до Лувра и уж, тем более, не до кабаре «Мулен Руж». Зато мы смогли приложиться к терновому венцу Спасителя в соборе Парижской Богоматери, который выносят из реликвария всего раз в месяц, прошлись по Севастопольскому бульвару, немного погуляли по Монмартру и, конечно же, сфотографировались у знаменитой Эйфелевой башни. В Страсбурге не увидели зданий Совета Европы, Европарламента и Европейского суда по правам человека, но полюбовались старинной средневековой центральной площадью и расположенным на ней великолепным собором «Розовый ангел». Узнали, что в этом городе работал первопечатник Иоганн Гутенберг и… купили по баночке фуагры. А в Кельне — по флакончику кельнской воды — одеколона. Того самого, знаменитого, состав которого не менялся с 1709 года, и уже восемь поколений парфюмеров хранят его рецепт в тайне. Хотя в Кельн мы приехали прежде всего, конечно, в храм, где хранятся мощи трех волхвов — да-да, это они первыми увидели свет Вифлеемской звезды.

К слову, Кельнский собор — самый известный «долгострой» на свете. Его возводят с… 1248 года. Правда, правда! Он и сейчас — в лесах. И не потому, что в Германии напряженка с цементом и кирпичом или мастеров не хватает. Просто существует поверье, что в день, когда строительство собора закончится, наступит… конец света. А вы говорите, календарь майя!

В Брюсселе — столице Королевства Бельгии — нас меньше всего интересовали штаб Евросоюза и офис НАТО. Мы побывали в соборе Святого архистратига Михаила. А уж в свободное время с удовольствием побродили по Гран-Плас, застроенной красивейшими зданиями в стиле фламандского барокко конца XVII— начала XVIII века, в том числе ратуши (мэрии) и «Дома короля». Ну и не удержались, чтоб не «навестить» «Писающего мальчика» (Маннекен пис), занимающегося своим нехитрым делом уже несколько веков. Говорят, его гардероб насчитывает около тысячи нарядов, пришлось даже создать для них музей. Каждое утро тот, кто первым примчится к фонтану, получает право облачить бронзовую фигурку в национальный или в униформу — врача, официанта, повара. В тот день, когда мы его увидели, он был каким-то слесарем-сантехником: в синих брючках и жилете, в руках — чемоданчик с инструментами.

Разумеется, все мы — люди, и ничто человеческое нам не чуждо. А если человек еще и любознательный, он почерпнет немало интересных сведений о стране, городе, в которых находится. Например, что вы слышали об Амьене? Может, о том, что его очень любил Жюль Верн? Жил здесь, работал. Даже 15 лет входил в состав городского правления. Неподалеку находится могила Леонардо да Винчи. А еще в Амьене — самый большой и самый красивый в Европе собор, шедевр готического искусства. Издали он напоминает драгоценный ларец. Скульптура, рельефы, резной орнамент покрывают его фасады. А внутри… Внутри с 1204 года хранится честная глава Иоанна Предтечи. На серебряном блюде. Вряд ли на том самом, на котором ее преподнесли Саломее, дочери Иродиады, но… ощущения ошеломляющие.

К слову, как паломница «со стажем», могу сказать, что парижский Нотр-Дам после Амьенского собора уже не так впечатляет, кажется маленьким и камерным. Хотя, конечно, столь же прекрасный и величественный.

В Мюнхене нам показали дом Майи Плисецкой и самую дорогую гостиницу, в которой останавливается, приезжая в Германию, российский президент Владимир Путин. А в Будапеште мы даже немного выучили венгерский. Вот, похвастаюсь результатами: Буда — вода, Пешт — печь, иген — да, нем — нет, висомплаташра — до свидания, йонапоткиванок — добрый день, эгешигере — на здоровье. Только название города Секешфехервар, в гостинице которого мы уже дважды останавливались на ночлег, до сих пор так и не могу запомнить.

ГОРОДКИ С «ПРЯНИЧНЫМИ» ДОМИКАМИ

И все-таки больше всего мне полюбились маленькие городки — немецкие, французские, бельгийские. Уютные, чистенькие, спокойные, утопающие в зелени и цветах, а домики в них — как будто из сказок братьев Гримм.

Таковы, например, Эшо во французском Эльзасе, баварский Поккинг и рейнландский Битбург; фламандский Брюгге, который называют шоколадной столицей Бельгии и Северной Венецией — весь изрезанный множеством узеньких каналов (по ним плавают белые лебеди!), а вдоль плотными рядами выстроились разноцветные резные фасады нарядных «пряничных» домиков; красавец Шартр в долине реки Луары, где находятся знаменитые замки, летняя резиденция французских королей.


В Эшо обратила внимание на прибитый к столбу зеленый металлический ящик, похожий на почтовый, только узкий. Оказалось: для горожан, выгуливающих собак. Не захватил с собой пакетик — убрать за четвероногим другом, отмотай из рулона в зеленом ящичке. Заодно возьми там же перчатки и салфетку, если понадобится.


А в Поккинге увидела, теперь уже действительно на почтовом ящике, русскую фамилию: Мелконов. Жаль, ставни на окнах в «пряничном» домике были закрыты, интересно бы пообщаться с его хозяином!

И еще в одном маленьком городке мы побывали — Сент-Женевьев-де-Буа, где находится так называемое русское кладбище.

Иван Бунин, Тэффи, Сергий Бул­гаков,Константин Коровин, Серж Лифарь, Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус, Георгий Иванов, Виктор Некрасов, Александр Галич… Военные, представители духовенства, писатели, художники, артисты — около 15 тысяч русских эмигрантов, умерших во Франции, похоронены здесь.

Всегда лежат живые цветы на могиле режиссера Андрея Тарковского. Памятник на ней (автор надгробия — скульптор Вячеслав Клыков) символизирует Голгофу, а выбитые в мраморе семь ступенек — семь фильмов Тарковского. Крест на могиле изготовлен по эскизам самого режиссера. А надпись на памятнике гласит: «Человеку, который увидел ангела».

У КАЖДОГО — СВОИ ПРОБЛЕМЫ

Когда мы ехали по Германии и слушали рассказ нашего гида Инны, кто-то неожиданно спросил: «Почему вы так защищаете Юлю?». «Какую Юлю?» — не поняла она. «Ну, бывшего премьера, которая сейчас в колонии…». Инна искренне удивилась: «Да что вы говорите? И мы ее защищаем? Странно…».

Инна — бывшая петербурженка, в Германии уже 20 лет. Вышла замуж за немца, двое ее сыновей родились в Трире. Вроде немцы. Но оба православные. И имена у них русские — Александр и Ростислав. За событиями в России старается следить — с помощью Интернета, спутникового телевидения, а вот что происходит в Украине, честно признается, почти не знает. Как и многие другие «бывшие наши». «Поверьте, никому нет дела до вашей Юли, — пожимает плечами, — у нас своих проблем хватает…».

Что же это за проблемы? В благополучной-то Германии? Самая главная — безработица. К примеру, в том же Кельне, крупном городе с миллионным населением, работает лишь 250 тысяч человек. Вторая проблема — энергетическая. Рурский угольный бассейн — пуст. Вырабатываемая в стране солнечная, ветровая и другие возобновляемые источники энергии составляют чуть больше 10 процентов в общей структуре энергетики, Германия все еще сильно зависит от российского газа. Далее, вздыхает Инна, знаменитое немецкое трудолюбие давно стало музейным экспонатом, да и вообще, проблем хватает...

Одну из них я увидела сама. Решив обойти Кельнский собор слева, оторопела: на ступенях, ведущих к зданию железнодорожного вокзала, среди бела дня собрался в прямом смысле какой-то сброд — бомжи, наркоманы; валялись пустые бутылки и банки из-под пива, окурки, шприцы… И это — буквально в центре города. С тех пор все, что меня неприятно удивляло, разочаровывало, я мысленно называла «по ту сторону Кельнского собора». Не скажу, чтобы таких случаев было много, но они были. К сожалению.

Еще об одном Инна предупредила уже в Париже: «Осторожно — здесь воруют, следите за вещами. В городе орудуют банды румын и албанцев. У меня еще не было ни одной группы, в которой бы кого-то не обокрали». Увы, наша группа не стала исключением…

«ЭТОТ ДЕНЬ ПОБЕДЫ…»

Возле Триумфальной арки играл военный духовой оркестр. Немногочисленные французские ветераны с боевыми наградами на груди собрались на традиционную встречу фронтовых друзей. Приближался День Победы. И в честь этого большого праздника Арсений решил сделать нам подарок — пошептавшись с водителем Сашей, подмигнул: «Ну что, в Вену заедем?». Вены в программе не было. Вот так сюрприз!

За окном проплывал голубой Дунай, и у нас было целых четыре часа для знакомства со столицей Австрии. Но с другой стороны, это не так много — четыре часа. Что успели посмотреть? Рингштрассе, красивые фонтаны, оперный театр, дворцовый комплекс Хофбург и Бельведер, собор святого Стефана. Прогулялись по широкой пешеходной улице Грабен, выпили по чашке кофе по-венски, заглянули в парочку магазинов, а уже и пора в автобус. Настроение было замечательное: солнце, май, цветущие каштаны, Вена! И так захотелось спеть: «Помнит Вена, помнят Альпы и Дунай тот цветущий и поющий яркий май…». Осталось только пройти через центральный городской парк, и мы на месте. Вот она, калитка. Но не тут-то было. Из парка нас не выпустили полицейские с собаками. Что случилось? Оглядевшись по сторонам, я насторожилась: полицейские стягивались сюда со всех сторон.

«Пойдемте, выведу вас через другую калитку, — обратилась по-русски какая-то девушка. — Я слышала, о чем они говорили. Здесь сейчас будет марш неонацистов. Вот полиция и принимает меры предосторожности».

Хорошего настроения как не бывало. Сразу расхотелось петь «Помнит Вена». Не все помнят…

Но испортить нам праздник не удалось никому! 9 Мая сопровождавший группу одесский священник отец Максим отслужил благодарственный молебен во славу наших воинов — и павших, и ныне живущих. А потом в автобусе звучали песни: «Катюша», «Синий платочек», «Темная ночь» и, конечно же, «День Победы»!

БРАТЬЯ И СЕСТРЫ

Ну вот, пора заканчивать свои путевые заметки, а столько всего осталось нерассказанным! И то, как мы были озадачены, увидев во французских продуктовых магазинах масло «Веселая коровка» и творог «Президент»: и они — не украинские? И то, как в парижской гостинице моей соседке по номеру дали полотенце с огромной дырой. Она долго смотрела на эту «красоту» и задумчиво произнесла: «Да уж, в Одессе до такого точно не додумались бы». Я кивнула: «В Крыму — тоже». Вот вам — опять «по ту сторону Кельнского собора»…

Вообще, одесситы — народ особенный. Они не русские, не украинцы, не евреи, не… Они — одесситы, и этим все сказано. Поначалу я даже записывала услышанные от них перлы типа: «Та не обо что говорить! Дамы, вы таки себя не бережете. Надо вовремя спать. Посмотри-ка сюда глазом. Доця, тебе вкусно в ротик?», но потом махнула рукой — эдак чуть ли не каждую фразу придется «конспектировать»!

А паломники-одесситы — особенные вдвойне. Это удивительные люди. Благодаря неутомимому Арсению многие уже побывали в Сербии, Хорватии, Черногории, Израиле, на горе Афон, повидали православные святыни России. В дороге познакомились-подружились и теперь провожают друга в поездки и встречают тоже. И у меня появились такие друзья. В декабре прошлого года во время путешествия в Италию я познакомилась с семьей Загорулько — Светланой и ее детьми, 17-летней Светой и 5-летней Ангелиной. В этом году умница и красавица Света-младшая заканчивала школу и поехать к хитону Господню не могла. Но это не помешало ей примчаться чуть свет к симферопольскому поезду, чтобы меня встретить. Света-старшая и Ангелинка ждали дома у накрытого стола. Угостили, провели экскурсию по Одессе и, несмотря на протесты, вручили пакетик с едой в дорогу. Предусмотрительная Светлана (паломница «со стажем»!) не забыла даже о бутылочке минеральной воды и большом яблоке. Встречала она меня в Одессе уже вместе с мужем Юрием, а запыхавшаяся Светланка прибежала к поезду: «Успела! В школе была репетиция последнего звонка, я так боялась опоздать!».

«Родственники?» — спросила соседка по купе. Я кивнула. А как же? Действительно — братья и сестры…

Да, совсем забыла, когда наш серебристый «Вольво» подъезжал к Одессе, Арсений объявил: «В октябре готовим новую поездку — в Грецию. Ну что, едем?». Я только тихонько вздохнула: в октябре — выборы…

Галина ВЕРБИЦКАЯ

источник: Крымские известия